Я честно предупредила.
Название: Фантомы
Автор: medb
Фэндом: Naruto
Персонажи: Генма и другие
Жанр: angst, сюрр
Рейтинг: PG
Саммари: «Генма не помнит, как именно это все началось».
Дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
Количество слов: 2 760
читать?
He lives in you.
(с)
(с)
Февраль выдался странный. Снега этой зимой почти не было, сквозь сырую черную землю ворсом пробивалась пожухлая темно-зеленая трава. Небо почти всегда было затянуто густо-серыми тучами, из которых время от времени срывался мелкий дождь, более характерный для середины марта, чем для самого начала последнего зимнего месяца. В воздухе тонко пахло мокрой корой, дымом и еще чем-то неназываемым. Во дворах играли беззаботные дети – и не разберешь, где гражданские, а где будущие шиноби – на заборах хрипло каркали и ссорились вороны, слабо звенели колокольчики, привязанные к крышам, и время от времени с мокрым звоном падали чудом уцелевшие сосульки.
Весна. Весна, которая пришла на целый месяц раньше – очевидно, по ошибке.
Генма медленно шел по улице, засунув руки в карманы и задумчиво покачивая сенбоном. По тротуару бежал узкий талый ручей, и Ширануи уже в который раз подумал о том, что форменная обувь шиноби предназначена для прогулок исключительно по сухой местности.
Деревня обычно полна звуками, но в этом районе почти всегда было тихо. Возможно, дело было просто в том, что на местных жителей слишком большое влияние оказывало соседство с домом Нара.
Ширануи как раз проходил мимо их калитки, когда его окликнул знакомый голос:
- Генма-сан!
Джунин замер, потом обернулся, не меняя выражения лица. Шикамару сидел на крыльце и играл в сёги сам с собой, но при виде Ширануи все-таки соизволил отвлечься.
- Генма-сан, - повторил Нара. - Асума просил сказать про сенбон.
С крыши сорвалась сосулька и от удара о землю разлетелась сотней холодных капель.
- А? – удивленно моргнул Ширануи.
Шикамару досадливо поморщился, передвигая на доске одну из фигур, и пояснил:
- Спор в прошлом году. Он просил передать, что спрятал сенбон в кабинете у Хокаге-сама.
Генма перевел взгляд на небо и какое-то время молчал, обдумывая полученную информацию, потом кивнул:
- Понятно. Спасибо, - и двинулся дальше.
В кабинете у Хокаге? Весело, ничего не скажешь.
Они с Асумой и Райдо поспорили в прошлом году, на предыдущем туре чуунинских экзаменов, и каждый поставил на своего кандидата. Генма проиграл, и в качестве платы ему пришлось отдать свой любимый счастливый сенбон. Признаться, он уже и не надеялся когда-нибудь о нем снова услышать...
Что ж, неплохо. Приятная новость. Теперь только осталось придумать, как извлечь означенный сенбон из его теперешнего места пребывания.
Сарутоби Асума всегда был большим шутником.
Генма хмыкнул, дернув уголком губ, и свернул на другую улицу. У его прогулки не было никакой практической цели, просто захотелось вдруг пройтись по давно знакомым местам.
Он и не ожидал, что тут столь многое изменилось. Старый яблоневый сад вырубили и устроили на его месте тренировочную площадку, полуразрушенный особняк Сенджу наконец снесли и выстроили на этом клочке земли школу. Маленькая булочная, в которую Ширануи любил заглядывать в детстве, закрылась. Книжный магазин переехал на другую улицу.
Все меняется... и это правильно, это естественно.
Вот только порой Генме начинало казаться, что сам он почему-то остается неизменным.
Над улицей пролетели два черных ворона, и их карканье было похоже на скрип ржавого железа. Ширануи едва заметно поморщился – он никогда не любил этих чертовых птиц – и завернул за угол.
Они с Какаши едва не столкнулись лбами, замерли в последний момент. Неизвестно откуда взявшийся третий ворон взмыл над их головами с хриплым почти человеческим хохотом.
Генма качнул сенбоном, внимательно глядя в ничего не выражавший глаз Какаши, потом сделал шаг в сторону и осторожно позвал:
- Копирующий?
Хатаке скользнул по нему неузнающим взглядом и пожал плечами, флегматично ответив:
- Десятое февраля.
Этого объяснения было достаточно. Генма медленно кивнул, только сейчас заметив, что Какаши зажимал под мышкой бутылку, снова спрятал руки в карманах и пошел своей дорогой. Не оборачиваясь.
Он миновал еще два смутно знакомых квартала, забрел в какие-то совсем уж тихие и безлюдные дебри на окраине деревни, когда сзади возникло знакомое присутствие. Ширануи остановился, глядя в небо и пытаясь прикинуть, как скоро мутно-серые тучи разразятся очередным дождем, и негромко произнес:
- Я завтра отправляюсь на миссию, долгосрочную. В страну Камня.
Собеседник едва слышно вздохнул и просто предложил:
- Я могу пойти с тобой.
Генма удивленно обернулся через плечо:
- Серьезно?
С края ближайшей крыши мерно срывались капли и с глухим плеском падали в большую лужу.
Ответом ему было легкое пожатие плеч и почти улыбка:
- Почему нет?
Генма усмехнулся и снова двинулся вперед, спокойно согласившись:
- Действительно, почему нет.
*
Мать Генмы погибла, когда ему было семь лет. Она вместе с подругами отправилась на ярмарку в соседнюю деревню – и на них напали разбойники. Бездомные ублюдки, даже не ниндзя, просто одичавшие безумные уроды... Мать Генмы была из гражданских.
Ее хоронили с закрытым лицом.
Отец сам отомстил за нее. Сам нашел тех ублюдков и притащил их головы в кабинет Йондайме. И больше никогда не вспоминал – вслух – об этом случае.
Он был убит во время нападения Девятихвостого.
Генма остался вместе со страшим братом, который буквально заменил ему обоих родителей… но однажды просто не вернулся с очередной миссии. Генме тогда было не то шестнадцать, не то семнадцать.
Его учитель и его товарищи по команде погибли, попав в ловушку в стране Тумана. Сам Генма не пошел на ту миссию, потому что умудрился едва ли не впервые в жизни подхватить серьезную простуду и почти три недели провалялся в госпитале.
Они все ушли, в разное время – но навсегда.
Генма никогда не видит их во сне.
Генма почти никогда не вспоминает их и, как ни странно, не страдает от их отсутствия. Нет, дело не в том, что он такая уж бездушная флегматичная сволочь, просто... Жизнь шиноби – это потери. Это постоянные потери. В Конохе нет ни одного человека, который за свою жизнь не потерял бы кого-то дорогого и близкого. Так что все в порядке, нужно просто вставать и идти дальше.
Вот только последние четыре года это почему-то получается все хуже и хуже.
*
Чего общего могло быть у Хатаке Какаши, Ширануи Генмы и Нара Шикамару? Любой нормальный человек с ходу ответил бы, что ровным счетом ничего. Да вот незадача: нормальным людям в Конохе делать нечего. А «нормальные шиноби» - это вообще миф.
Так что когда случайно стало известно, что эта троица каждую пятницу собирается в баре на окраине деревни, если нет миссий, удивления это ни у кого не вызвало. Сплетни были, а вот удивления – нет.
*
Саке горчило. Едва ощутимо, на самом кончике языка, но этого было достаточно, чтобы все удовольствие от выпивки сошло на нет. Генма вздохнул, отставил чарку в сторону и откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая помещение.
Маленький полутемный бар, не самый лучший и престижный – может, именно поэтому здесь всегда было мало народа... впрочем, им это только на руку.
Шикамару зевнул, едва не вывихнув челюсть, поболтал в руке полупустой бутылкой, и задумчиво начал:
- Это...
- Проблематично, мм? – с готовностью подхватил Какаши, не отвлекаясь от своей чертовой книжки. Он взял со стола свою чарку, осушил ее и молниеносно вернул маску на место.
Похоже, Копирующий был единственным, у кого местное разбавленное пойло не вызывало отвращения. Генма негромко вздохнул и перекатил сенбон в другой уголок рта. Мысли все были неспешные и какие-то угловатые.
Шикамару покосился на Какаши и спокойно кивнул:
- Ага.
Ширануи потер глаза и негромко заметил:
- Я бы скорее сказал, что это малость ненормально.
- Только малость? – вздернул бровь Хатаке, но под пристальными взглядами собеседников демонстративно сдал назад, взмахнув рукой. - Ладно, ладно, понял, молчу.
Генма хмыкнул, крутанул свою чарку, любуясь игрой света на поверхности остатков чуть мутноватой жидкости, и задумчиво позвал:
- Копирующий.
- А? – флегматично отозвался тот, быстро скользя взглядом по строчкам.
Ширануи поджал губы, потом все же решился:
- У тебя ведь самый... - он замялся в попытках подобрать верное определение, потом продолжил, - самый длительный опыт, если можно так сказать.
Хатаке скользнул по нему спокойным взглядом и едва заметно пожал плечами, невозмутимо согласившись:
- Ну да.
- Как ты справляешься? – в лоб спросил Генма.
На мгновение ему показалось, будто что-то легко коснулось его волос, но он не стал оборачиваться.
Какаши помедлил, потом опустил книгу, глядя куда-то в потолок, и снова пожал плечами, заявив:
- Да никак. Я просто живу. Хочешь, дам книжку почитать?
Ширануи негромко фыркнул:
- Спасибо, не надо. Как-нибудь обойдусь.
Похоже, ему и не следовало ожидать иного ответа.
Шикамару выразительно хмыкнул и снова зевнул.
*
Фантомы. Фантомы ощущений, фантомы воспоминаний. Если ампутировать руку, она все равно будет болеть к перемене погоды. Она уже давно сгнила, рассыпалась в прах, смешалась с землей, в которую зарыта – но она все равно продолжает болеть. Ныть, мучить, тревожить.
Во всяком случае, так говорят те шиноби, которые лишились на миссиях либо руки, либо ноги, либо и того и другого сразу.
Иногда Генма на полном серьезе думает: а если ампутировать голову – она потом тоже будет болеть к перемене погоды?
*
Генме часто снятся странные сны. И главная странность этих снов в том, что он никогда не может отличить их от реальности.
Генма никогда не задумывался над разными метафизическими вопросами в юности... а теперь, в тридцать лет, ему вдруг становится интересно: где в человеческом теле находится душа? В мозгу или в сердце? Или вообще в печенках? Может, в левой пятке?
Однажды, напившись, он случайно задал этот вопрос Какаши, а тот в ответ только усмехнулся, поправил протектор и, ободряюще похлопав Генму по плечу, подлил ему еще саке.
*
Ближе к вечеру в баре появились и другие посетители. Генма даже заметил парочку знакомых лиц, но их столик был словно своеобразной полосой отчуждения: к ним никто не порывался подойти поздороваться, и более того, никто даже не смотрел в их сторону.
Лично Ширануи это более чем устраивало. И, как он подозревал, его «компаньонов» тоже.
У сенбона почему-то был солоноватый медный привкус. Все-таки сколько игл Генма не перепробовал на зуб за этот год – они не шли ни в какое сравнение с его любимым счастливым сенбоном, который теперь хранился в кабинете Хокаге. Надо бы, наверное, все-таки как-нибудь его оттуда извлечь...
- Я слышал, у Хокаге-сама схожая проблема, - внезапно заговорил Шикамару, лениво гоняя палочками по столу сбежавший из тарелки кусочек зеленого перца.
Генма вздрогнул, потом хмыкнул и собрался было ответить, но его опередил Какаши.
Копирующий подпер щеку кулаком и задумчиво предложил:
- Так, может, позовем ее как-нибудь с нами, а?
Ширануи едва не поперхнулся и потрясенно спросил:
- Зачем?!
Хатаке явственно усмехнулся под маской, чуть насмешливо глядя на него:
- Ну, окажем друг другу моральную поддержку, то, се...
Генма откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и презрительно фыркнул:
- Ага, и нас торжественно упекут в психушку. Всех троих.
Порой его откровенно изумляло устройство мозгов Копирующего.
Остальные посетители бара демонстративно смотрели куда угодно, но только не в их сторону, и негромко переговаривались.
- Троих? – притворно удивился Какаши.
Ширануи скрипнул зубами, но смолчал.
Нервы стали ни к черту... Плохо.
Шикамару прекратил мучить несчастный овощ и многозначительно кашлянул. Оба джунина покосились на него, потом Хатаке пожал плечами, спокойно заявив:
- Не упекут. Мы слишком ценны для деревни, чтобы тратить наши способности так бездарно.
- Ну, может и не упекут, зато обследовать будут не один месяц... - протянул Генма, не особенно, впрочем, веря в свои собственные слова.
- Забей, - отмахнулся Какаши. - Я полжизни с этим живу – и, как видишь, здоров и полон сил! Ты, вообще-то, тоже уже мог бы привыкнуть, за четыре года-то.
Ширануи дернулся, прикрыл глаза, заставляя себя успокоиться, и меланхолично посоветовал:
- Катись в задницу.
- Чью? – невозмутимо уточнил Какаши.
Генма серьезно задумался над кандидатурой, но так и не выбрал подходящего варианта.
- Сплошная фигня, - протянул Шикамару, тоскливо скривившись.
И, пожалуй, Ширануи был с ним полностью согласен.
*
Генма неподвижно лежит на спине, закрыв глаза, и пытается дышать как можно тише. А еще он тщетно убеждает себя ни о чем не думать.
Осторожные, едва ощутимые касания чужих прохладных пальцев завораживают. Эти пальцы мягко массируют виски, плавными круговыми движениями, и веки сами собой наливаются тяжестью, и уже просто нет сил разлепить ресницы.
- Тебе нужно хоть немного поспать.
Тихий, едва слышный голос с почти неразличимой хрипотцой.
Генме нестерпимо хочется вскочить, развернуться, впиться взглядом, схватить, или хотя бы поднять руки и изо всех сил стиснуть чужие тонкие пальцы – но он только покорно выдыхает и молчит.
Долгожданный сон приходит ровно через четыре минуты.
*
- Ну так, может, правда пригласим Хокаге? – спустя пару недель вдруг снова предложил Какаши. - В неофициальную обстановку, так сказать. Угостим парой чарочек саке...
Генме уже давно надоело пересчитывать темные пятна на потолке, но он не хотел смотреть в единственный видимый глаз Хатаке.
В их любимом занюханном баре в этот вечер было неожиданно шумно, и данный факт изрядно раздражал.
Шикамару поморщился и выразительно закатил глаза:
- А потом мы будем дружно бегать от разъяренной Шизуне-сан.
Какаши задумчиво кивнул и, весело хмыкнув, заметил:
- Ну, тоже тренировка, как сказал бы Гай.
До того, как начались их еженедельные встречи, Генма и не подозревал, что вечный затворник Хатаке может оказаться таким треплом.
Перед глазами очень явственно предстал образ Майто Гая, и Ширануи невольно передернуло. Отхлебнув саке, он сдержанно заметил:
- Тебе не кажется, что ты последнее время слишком много с ним общаешься?
Какаши поправил протектор и философски пожал плечами:
- А что я могу поделать, если у него сейчас особенно разыгралась весна юности?
Шикамару фыркнул и предложил перевести разговор на какую-нибудь другую тему.
Небо за окнами бара было темное и пустое.
*
Даже под маской видно, что лицо Какаши спокойное, как у мертвеца, и Генма неожиданно понимает, что однажды уже видел у Хатаке такой взгляд.
Внимательный и отстраненно-любопытствующий.
- Как это – умирать? – почти неожиданно для самого себя медленно спрашивает Ширануи.
Какаши задумчиво лохматит волосы на затылке и пожимает плечами:
- Это темно, пусто и страшно. А потом яркий свет, как рождение заново.
Генма смотрит на него, словно завороженный, смотрит прямо в нескрытый повязкой шаринган, а взгляд Хатаке вдруг снова становится обычным, он с дружеской усмешкой хлопает Ширануи по плечу, поправляет протектор и спокойно идет прочь, что-то весело насвистывая.
*
Генма идет по с детства знакомым улицам, проходит тренировочную площадку, на месте которой когда-то был старый яблоневый сад, запрыгивает на крышу школы, выстроенной на территории снесенного особняка Сенджу,
Он куда-то спешит и сам не знает, куда.
И только когда к его собственным шагам прибавляются другие, знакомые до дрожи, Ширануи понимает, что почти разучился дышать ровно.
Он останавливается на самом краю крыши и, глядя вниз, в большую лужу, похожую на зеркало, тихо говорит, почти шепчет:
- Второе ноября.
- Что? – удивленно переспрашивает человек за его плечом.
Генма запрокидывает голову к небу, кусая сенбон, и медленно произносит:
- Я вспомнил. Твой день рождения – второго ноября.
И ему совсем не нужно оборачиваться, чтобы понять: на лице его собеседника – спокойная, едва заметная улыбка.
*
Ширануи не переставало удивлять, что Шикамару в их компании чувствовал себя совершенно естественно и спокойно. Уверенно.
Это изумляло, озадачивало и, наверное, даже немножко злило.
Генма налил себе еще саке и неожиданно почему-то подумал, что очень давно не видел Куренай.
Апрель подходил к концу. Улица была полна свежими запахами зеленой листвы и первых цветов, и от этой какофонии ароматов у Ширануи постоянно болела голова. Он потер лоб и задумчиво произнес, глядя на гениального отпрыска клана Нара:
- Пацан, я ведь тебя совсем мелким помню. Я, в конце концов, экзамен у тебя принимал. Как так получилось, что мы теперь общаемся на равных? Ты ведь еще даже не джунин.
- Это пока. Ему просто лениво, - флегматично бросил Какаши, чуть щурясь и прикрывая лицо книгой в яркой обложке.
Шикамару в ответ пожал плечами и закурил. Огонек зажигалки резко очертил глубокие складки у его рта, отчего Нара казался минимум лет на десять старше.
Впрочем, ничего удивительного.
У него ум сорокалетнего мужчины, который повидал слишком многое – своими глазами и чужими.
*
Генма не помнит, как именно это все началось. Просто однажды они трое случайно встретились у Камня Памяти и почему-то решили пойти выпить все вместе. А потом встречаться каждую неделю стало вполне естественной вещью. Встречаться – и говорить, говорить, говорить. Обо всем и одновременно ни о чем. Недомолвками и полунамеками, избегая называть вещи своими именами. Это было... да, это было, как игра.
Генма знает, что Какаши – чертов псих, потому что в его голове живут два совершенно разных человека. Правда, второй показывается очень-очень редко, почти все время сидит где-то на задворках сознания... Но иногда кажется, что главная личность Какаши уже настолько переплелась, смешалась, сплавилась с этим вторым, что их теперь просто невозможно разделить. Что они каким-то образом стали одним человеком.
И все равно, в башке проклятого Копирующего ниндзя – два разных человека, и Генма никак не может решить, которого из них можно назвать более странным.
Единственное, в чем он уверен – им троим действительно место в психушке. Вот только... троим ли?
Это смешно, абсурдно, и глупо, и на самом деле больно, а еще тоска никак не отступает, ноет под сердцем, и вообще чувство такое, будто дико разболелся зуб, которого на самом деле нет, поэтому от него не избавишься, не вырвешь, не забудешь.
У всех есть свои мертвецы. Но не ко всем они приходят.
Генме иногда интересно, о чем Шикамару говорит с Асумой. Наверняка ведь не только о сёги... Но он никогда не задает вопросов. И дело даже не в элементарной вежливости.
Просто сам Генма, если его вдруг спросят, ни за что не ответит, о чем шепчет ему Хайяте.
Потому что теперь – наконец-то – Хайяте принадлежит только ему.
2 мая – 12 июля 2008